Отечество. Почему не Родина? Зачем и кому понадобился этот словесный двойник? Синонимы возникают не от избыточного словотворчества. Каждый из них отражает определенные оттенки смысла, несет какое-то дополнительное сообщение, делает речь не просто богаче, но и точнее. С ходом времени, к сожалению, первичное значение некоторых синонимов забывается, они становятся тождественны друг другу.

Именно так произошло со словами «Родина» и «Отечество». Теперь-то они абсолютно эквивалентны и в большинстве случаев взаимозаменяемы. Однако так было далеко не всегда, некогда наши пращуры обходились одним лишь понятием – Родина. И на то, чтобы в языке возникло и закрепилось новое слово, имелись весомые причины.

Слово «Родина» восходит к емкому, невероятно многозначному в древности существительному «род», вмещавшему в себя широкий круг понятий: и кровную связь поколений, и семейные отношения, и всю совокупность родичей. Это же и имя верховного божества восточных славян (Род). Одно время словом «род» обозначалось место рождения, родная земля, то есть древнее государство, которое и было ограничено территорией рода. В «Молении» Даниила Заточника (XIII век) говорится: «Честен и славен еси на многие роды», то есть на многие страны, так как под «родом» понимается родина (государство) того или иного народа-«языка». Начиная с XVI столетия смысловое пространство существительного «род» стало постепенно сужаться, однако к тому времени вот уже несколько веков как на первый план выдвинулись производные от древней основы:

родина (с ударением на «и») — родственники;
родина (с ударением на «а») — национальная черта, «менталитет», выражаясь современным языком;
родина (с ударением на «о») — место рождения, родной край.

Казалось бы, при таком изобилии потребность изобретать «Отечество» отсутствует. Потому-то славянофил К.С. Аксаков даже предположил, что «отечество — слово искусственное». Однако это не совсем так. Дело в том, что в определенный момент у слова «Родина» появился опасный конкурент — «отчина». «И ту есть рожество святого Николы, то его есть и отчина и род — Петера» — читаем мы в «Хожении игумена Даниила». В данном контексте существительное «род» предполагает малую родину, контекстуальным синонимом которой здесь служит «отчина».

Отчиной назывался завещанный по наследству отцовский удел, возникновение которого связано с разложением родовых отношений. Почитание рода, корни которого олицетворяли полумифические деды, вытеснялось почитанием отца. Звучит вроде бы столь же красиво и торжественно, но в реальности эти процессы означали распад родовых связей, их замену узким семейным родством, а фактически — развал единого государства, Большой Родины, которую феодалы растащили на враждующие суверенные отчины.

Феодальная раздробленность зиждилась на психологии, которую не назовешь иначе, как «моя хата с краю»: есть отцовский удел, где я полновластный господин, — он один меня и волнует, а за Большую Родину мое сердце не болит. «Кождо да держит отчину свою», — постановил в 1097 году Любечский съезд князей, на котором принимался исторический консенсус: князья договорились каждый за Русскую землю порадеть, как за свой собственный удел.

Заметьте: спустя почти тысячу лет остается конфликт мировоззрений. В стране есть те, кого волнует только своя «отчина». А есть те, кто любит Родину, причем такие люди неизменно чтут память дедов. «Деды воевали, деды защищали, деды строили», — говорят патриоты. Поминаемые нами деды хоть и реальны, тем не менее несут некие полумифические черты, это всеобщие деды, предки рода, соль нашей земли.

Собиратели русских земель пользовались существительным «отчина» иносказательно, понимая под ним всю Русь. Так, Дмитрий Донской на смертном одре подвел итог своей жизни фразой: «Отчину свою с вами съблюдох». Здесь под отчиной понимается не град Москва, но вся Русь, вверенная в руки великого князя. Ясно, что слово «отчина» не могло одновременно работать и на распад, и на объединение Русской земли. Требовалось какое-то новое понятие, с сильным политическим «привкусом», которое бы при внешнем сходстве конкурировало с «отчиной», взяв из него положительный смысл. Так появилось слово «Отечество», созданное под влиянием болгарского языка, в котором известно с IX столетия.

Естественно, автор бессмертного слова безвестен, затеряна в тумане времен и точная дата, когда русский язык обогатился этим понятием. Одно из ранних упоминаний в летописях относится к сообщению 1178 года о приглашении Мстислава Ростиславича на княжение в Великий Новгород. Князь отказал новгородцам, пояснив свои мотивы: «Хотя исполнити очьствие свое, си размышливая, вся во сердци своем не хоте ити». Мстислав говорит, как пылкий патриот, используя глагол «исполнить», и тем самым подчеркивает, что служение интересам Отечества равно исполнению долга. Ради возможных выгод от княжения в Новгороде Мстислав не желает оставить Большой Родины, «очьствия».

Примерно в то же время (1175 год) Андрей Боголюбский при закладке нового храма изрек: «Да будет память отечьству моему!», подразумевая память дедов, рода. Князь Андрей, которого тогдашние обожатели суверенитета прозвали «самовластцем» и всячески очернили, положил жизнь за воссоединение Русской земли вокруг общего центра. Для этого смелого политика «отечьство» означало Родину.

«Отечество» — красивое, сильное слово, родившееся, как мы видим, в борьбе за сохранение государственного единства. Родившееся для того, чтобы общество могло противостоять ненасытной жажде суверенитета, обуревающей иных спесивых князьков. Слово это пришло в русский язык для того, чтобы победить «отчину» и одержало несомненную победу. «Отчина» лексически превратилась в «вотчину» и с ходом времени исчезла как явление. Само это понятие ушло из живой речи, оставшись только на страницах научных фолиантов.

Зато слово «Отечество» продолжает здравствовать и нести историческую функцию, ходит на митинги, обращается к народу через СМИ, звучит в квартирах и университетских аудиториях. Теперь оно решает новые социально-политические проблемы. Решит ли? Исторический опыт подсказывает, что решит. Иначе быть не может. Ведь это слово столь же могуче, как и родная земля, которая им нарекается.

Илл.: Пересвет на поле Куликовом (художник — Б. Ольшанский).