События последних лет показали, что Великая Отечественная война не является событием какого-то бесконечно далекого прошлого: ее болезненные уроки актуальны, а пересмотр ее итогов до сих пор составляет фундамент геополитических планов «мирового сообщества». А что же «гроза 1812 года»? Если внимательно присмотреться, то можно без особого удивления обнаружить, что и эта война тоже неспроста получила название Отечественной. Отечественная – значит, обладающая исключительным, судьбоносным значением для нации. В русской истории таких войн было только две, и между ними просматриваются закономерные параллели, причем, разумеется, не в тактике тех или иных операций, а в том героическом наследии, которое сформировано народным подвигом. И в отношении потомков к этому наследию.

Вот об отношении к героическому наследию сейчас и пойдет речь.

1912 год. Россия отмечает столетие войны с Наполеоном. К этому времени Наполеон уже давно из «антихриста» превратился в «великого корсиканца» и «гениального полководца». Российская печать полна славословий по адресу французского императора и его «Великой» армии, политкорректно забывая о Великой Победе русского народа. Журнал «Нива» называет Наполеона «тем, кому служили бури» [1], и превозносит выше Цезаря [2].

На выставке в память Отечественной войны, из фондов которой предполагалось даже создать Музей 1812 года, «восстает пред нами, также в портретах и кое-каких обиходных предметах, личность величавого врага Александра, Наполеона Бонапарта»[3].

Другие почитатели Бонапарта украсили стену Полоцкого кадетского корпуса французским пушечным ядром 1812 года.

В Вильне председатель кружка ревнителей памяти старины 1812 года Бернацкий хлопочет о состоянии могил французских воинов, которых называет не иначе, как героями. Бернацкий связывается с французским правительством, и оно формирует особый комитет в составе военного министра и министра иностранных дел, на который возлагается задача поставить три памятника в честь погибших «героев»: в Вильне, Смоленске и Бородине[4]. Причем комитет не обращается к российским властям с прошениями, он принимает решения в одностороннем порядке: французские министры уверены, что встретят в России полнейшую поддержку.

И не ошиблись в своем расчете. Российские власти передают руководство(!) юбилейными торжествами на Бородинском поле французскому военному атташе Матону. Нужно ли удивляться, что места торжеств были украшены французскими флагами.

Пафос подогревался сиюминутными интересами сотрудничества с Францией, которая выступала политическим союзником России в Европе и крупным кредитором, французские банки и финансируемые ими «анонимные общества» активно скупали или арендовали на фантастически длительные сроки русские заводы, рудники и прииски.

Забыты были ужасающие воспоминания участников Первой Отечественной о тех бесчинствах, которые творили «носители высокой европейской культуры»: «Из оставшихся домов нет ни единого, который не был бы разграблен, – писал о разграблении Москвы секретарь московского градоначальника А. Булгаков. –Церкви осквернены, обруганы, обращены в конюшни. Из Чудова выгнали мы лошадей, в Благовещенском соборе навалена бездна бумаги, на которой вам пишу, были бутылки, стояла бочка с пробками, мощи изувечены частью, частью же расхищены… Девочки десяти лет изнасильничены на улицах. У женщин, которые имели кольца на руках, обрубали пальцы со словами “celavaplusvitecommecela”! (так будет быстрее, чем иначе)» (цит. по: [5]).

О, как похоже это забвение и преклонение перед французскими агрессорами на сегодняшний культ Третьего Рейха! С одинаковым рвением прикормленные пропагандисты вот уже 200 лет превозносят таланты стратегов наполеоновской Франции и гитлеровской Германии, дабы умалить подвиг оборонявшихся народов России. В публикациях и кинофильмах нам изображают «неоднозначных» галантных офицеров СС. И толстенные книги, и глянцевые журнальчики рисуют «Дранг нах Остен» как сплошной Октоберфест и вещают о том, как захватчики несли в Россию культуру, свободу и баварское пиво.

Попрана память о жертвах, бандитам прощены их варварские преступления. Оказывается, как взывают мальчики с трибун Бундестага, это Россия должна каяться в неких грехах перед отвергнутыми ею «культуртрегерами».

Поношению предан ратный подвиг русского воинства. В поражении наполеоновской армии и вермахта из года в год обвиняются все новые и новые наделенные суперспособностями «генералы» и «генеральши», которые якобы выступали на нашей стороне: Распутица, Грязь, Пыль, Летняя Жара, Бескрайние Просторы, Степь…

Степь-то тут причем? Путь от Смоленска к Москве пролегает в лесной полосе, и если к 1941 г. здешние леса были сильно прорежены, то в начале XIX в. выдавать местные дубравы за степь мог только самый гнусный враль.

В 2006 г. научный мир поразила сенсационным открытием группа микробиологов во главе с Дидье Раулем из Национального центра научных исследований Средиземноморского университета (Марсель, Франция), которые совместно с коллегами из Вильнюсского университета пришли к выводу, что армию Наполеона победила… «генеральша Вошь»! Обнаружив следы пяти вшей в захоронениях наполеоновских солдат под Вильнюсом (то есть на кладбище отступающей армии), микробиологи смело и безапелляционно заключили, что ни много ни мало треть(!!!)«Великой» армии погибла из-за вшивости[6].

Куда там Лескову с его подкованной блохой!

Обратите внимание на дату поразительного «открытия» – 2006-й год. Вы все еще продолжаете наивно думать, будто Первая Отечественная быльем поросла и не имеет значения для современной геополитики?

Разумеется, перечисленные «генералы» и «генеральши» по популярности уступают первенство «генералу Морозу», он же «генерал Зима». Байка звучала убого даже в устах гитлеровцев (о чем еще будет сказано ниже), но в отношении французов она и вовсе абсурдна. Первая Отечественная началась 24 июня и закончилась 28 ноября, то есть уложилась до наступления календарной зимы. Летние месяцы в тот год выдались жаркими, даже в окрестностях северной столицы измерения температуры воздуха показывали +13,7 град. в среднем за июнь, +17,9 град. за июль и +19,6 град. за август, что сопоставимо с аномальной жарой летом 2010 года, когда средняя температура августа в Петербурге равнялась +19,7 град. Осенью средняя месячная температура составила +7,6 град. (сентябрь) и +4,7 град. (октябрь).

То есть никакие морозы не помогали русской армии отличиться в таких боях и сражениях, как бой за местечко Мир (9 июля), бой у деревни Салтановка под Могилевом (22–23 июля), Смоленское сражение, задержавшее Наполеона на сутки (16–18 августа), сражение при Полоцке (17–18 августа), бой у Валутиной горы (19 августа), Бородино и подготовительные бои перед ним (5–7 сентября), бои за Мезотен Курляндской губернии (ныне Латвия, 29–30 сентября), сражение у деревни Спас Купля на Старой Калужской дороге (3 октября), сражения при Тарутине и при Полоцке (18 октября), битва под Малоярославцем (24 октября), после которой Наполеону пришлось отступать по им же опустошенной Смоленской дороге. Примечательно, что накануне битвы под Малоярославцем ночи стояли достаточно теплые, чтобы наполеоновские солдаты в целях маскировки своих лагерей не зажигали бивуачных костров. Морозы усилились лишь в конце ноября, когда осколки «Великой» армии уже приближались к границе России в своем бегстве. До Березины мороз не превышал -10… -12 град., и только после 28 ноября нагрянули холода-25… -28 град.

Участник той войны генерал Жомини справедливо отмечал, что мороз не был помехой для французов, он лишь больше деморализовал отступающее войско: «Трехдневного мороза, даже не особенно сильного до сих пор, было достаточно, чтобы дезорганизовать часть армии. Уже было брошено 200 орудий за недостатком упряжных лошадей. Во время кампании Голландской 1795 г. и Прусской 1807 г. мороз был сильней, чем в период до Березины»(цит. по: [7]).

Ссылка Жомини на европейские кампании в годы наполеоновских войн весьма уместна. Французы той поры вовсе не были неженками, избалованными южным солнышком, как нам пытаются внушить иные умники. На рубеже XVIII―XIX веков в Европе стояли зимы, суровые даже по русским меркам. Средняя температура зимы в Париже составляла 10 град. ниже нуля с периодическими аномальными похолоданиями, во время которых гибли птицы, замертво падая с веток.

Любопытно, что о содействии зимних холодов войскам Красной Армии германские и мировые СМИ заголосили только в 1941 г., а ранее, всего лишь за год до нападения бесноватого фюрера на СССР, пресса и радиостанции во всем мире вещали прямо противоположное. Оказывается, в 1940 г. непогода активно содействовала Третьему Рейху, позволив вермахту захватить почти всю континентальную Европу. Зима 1939–1940 гг. считается аномально холодной: море вокруг Дании сковало льдом, температура воздуха упала на 26 град. ниже нуля; в Британии температурный минимум составил -23,3 град., обильные снегопады парализовали транспорт и вынудили власти с середины января еженощно выводить по 500 тыс. рабочих на откапывание поездов и автобусов, застрявших в сугробах; в Финляндии минимальная температура достигла отметки -48 град., что не мешало Гитлеру помогать финнам в войне против СССР.

«Нью-Йорк Таймс» встревоженно сообщала о ситуации во Франции: «Западный фронт обездвижен из-за обильных снегопадов»(18 января 1940 г.), «Французские войска на фронте уже шесть недель замерзают» (26 января 1940 г.).

В этом якобы и состоял гениальный план Гитлера: держать французов в напряжении, проморозить их у границы, чтобы затем, с первым весенним теплом, нанести удар по ослабленным и деморализованным бойцам. Насколько сообщения СМИ соответствуют действительности, сейчас не важно. Важно общественное мнение, сформированное прессой. Гитлер изображался великим командиром, который умеет использовать природные факторы в своих интересах.

Что же изменилось во время битвы под Москвой? Почему «стратег всех времен» не учел русские морозы? Зачем битым фашистским генералам понадобилось в оправдание выдумывать морозы в -50 град. зимой 1941 г., хотя в действительности в период обороны Москвы холода не опускались ниже -14 град., и лишь в день контрнаступления упали до -23,6 град.?

Впрочем, многочисленные документальные свидетельства показывают, что вермахт, как и армия Наполеона, отнюдь не состояла из неженок. Беспристрастная фотохроника запечатлела захват гитлеровцами Норвегии в апреле–мае 1940 г., когда там еще стояли холода и повсюду высились огромные сугробы. Это же не Париж, это – Норвегия! Но и скандинавская зима не могла помешать истинным арийцам («характер стойкий, нордический»). Не менее известны кадры, на которых фашисты демонстрируют презрение к русской зиме, обтираясь снегом.

…

Когда французская делегация, которую в 1912 г. чествовали на празднованиях столетия Отечественной войны, покидала Кронштадт, возвращаясь на родину, гостей провожали выстрелом крейсера «Аврора». До следующего выстрела «Авроры» оставалось пять лет.

Источники:

1. «Нива», №40, 1912, стр. 796
2. «Нива», №46, 1912, стр. 924
3. «Нива», №39, 1912, стр. 784
4. Жукова О.Г. Дежавю и жамевю отечественных войн России и СССР: свидетельствуют документы // Народное образование. –№9, 2012,стр.262.
5. Жукова О.Г. Указ. соч.,стр.271.
6. Didier, R., et al. Evidence for Louse-Transmitted Diseases in Soldiers of Napoleon’s Grand Army in Vilnius. The Journal of Infectious Diseases, Vol. 193, Iss. 1, 1 Jan. 2006, pp. 112–120.
7. Сироткин В.Г. Отечественная война 1812 года. – М.: Просвещение, 1988,стр.247.